Михаил Магид
Глубина и сила национальных конфликтов, сотрясавших мир на протяжении всего XX столетия, заставила многих исследователей и политиков делать упор на национальные интересы. Говорят о “титульных нациях”, призванных господствовать в сфере языка, обязательного для обучения в школах и применяемого в госучреждениях. Говорят о “нациях угнетателей”, господствующих над “угнетенными нациями”. О “национальном освобождении” и “национально-освободительной борьбе”. Наконец, о праве наций на самоопределение, т.е. на свое государство, в котором они смогут стать “титульными”. Во главe угла при решении многочисленные общественных, политических и экономических проблем ставится национальный вопрос. Это, в свою очередь, порождает новые проблемы. Что станет с малыми народами, когда достигшая освобождения "угнетенная нация" станет над ними господствовать? Что, если они тоже начнут борьбу за национальное освобождение? Не приведет ли бесконечный процесс государственного дробления к непрерывным войнам и этническим чисткам? Как сочетается "право нации на самоопределение" с признанием международным сообществом нерушимости границ существующих государств (их территориальной целостности)? Имеют ли право курды на автономию в рамках турецкого государства? А на полную независимость? Следует ли чеченцам отделиться от России или же им надо смириться с тем, что ими управляет московское, а не грозненское правительство? Как соотносится утверждение, что “Израиль есть государство евреев” (а оно является краеугольным камнем израильской государственности) с проживанием в этой стране почти двух миллионов арабов, друзов, русских и китайцев?
Нация есть продукт европейского абсолютизма и индустриального капитализма. Абсолютные монархии в Европе пришли на смену вольным городам и локальным общинам Средневековья. В Средние века многочисленные народы имели свои, отличные от других языки и обычаи, собственные правовые и политические традиции. Средневековая Европа была “лоскутным одеялом”, в котором соседствовали, сотрудничали или боролись друг с другом многочисленные народы (этносы). Зоны их проживания отнюдь не всегда были четко обозначены, поэтому люди часто владели несколькими языками и диалектами. Помимо этого, громадное значение имели локальные, городские и сельские традиции, обычаи и законы. Средневековый мир представлял из себя соединение местного своеобразия с существованием рыхлых монархических государств.
Ситуация изменилась с укреплением централизованного государства. В Европе это было связано с чудовищным крестовым походом французского короля в Прованс, с уничтожением арабско-пиренейского мира испанцами в ходе Реконкисты. А в России – с разрушением Московским государством самоуправляемых республик Новгорода и Пскова.
Для того, чтобы управлять покоренными народами, государственной бюрократии нужно было подавлять самобытность локальной общины, вводить унификацию, разрушать местную политическую и правовую автономию. А значит, подавлять органический ход народной жизни, подменяя его искусственными гигантскими образованиями - обществами, сколоченными из людей, которых лишили корней при помощи насилия.
Если абсолютизм только подавил местную правовую и политическую автономию, тем самым подорвав и ослабив почвенную народную жизнь, то буржуазные революции, введя унифицированные, единообразные системы обучения, укрепив и упрочив политическую централизацию, заперев население в гигантских мегаполисах, создали нации. Это безликие образования, состоящие из людей, утративших свои локальные, общинные, этнические корни. Национализм, который сегодня в той или иной форме исповедует большинство политических течений, как “левых” так и “правых”, есть продукт буржуазной индустриальной цивилизации даже в большей степени, нежели абсолютизма.
Дело в том, что развитие рыночной экономики и индустрии естественным образом подразумевало размывание границ локальных общин товарными и людскими потоками (включая переселение десятков миллионов обездоленных людей, озабоченным поисками работы, в крупные города и новые, вновь открытые, страны), формирование рыночного менталитета, нацеленного на одну единственную ценность- добывание денег. Рынок привел к концентрации огромных масс населения в крупных городах и на промышленных предприятиях. Все это требовало единообразной организации жизни, жесткой государственной централизации, призванной удержать обездоленных в подчинении и запрограммировать их на покорность системе. Необходимо было сформировать единые языки и представления о мире, единообразные системы обучения.
Поскольку этническое и местное многообразие могло этому помешать, оно подавлялось не только спонтанными усилиями рынка, но и целенаправленными усилиями бюрократии государства. За основу этого единообразия (в рамках отдельно взятой страны) брались обычно культурные традиции наиболее многочисленных этносов. Причем сами эти традиции так же деформировались и унифицировались, а независимость локальных сообществ данного этноса подавлялась не менее жестко, чем в других случаях.
В современном мире часто говорят о многокультурном обществе. Идеи многокультурности противопоставляются национализму. Их последователи говорят, что необходимо уйти от представлений о титульных нациях. На смену им должно прийти представление о том, что общество состоит из множества меньшинств, социокультурных общин. Они-то и являются основой демократического государства.
При всей внешней привлекательности этой идеи, мы не считаем, что она вообще реализуема. В условиях политической централизации этнические общины вообще не обладают реальным самоуправлением. И не могут им обладать. В противном случае было бы разрушено единое экономическое пространство крупного государства. В современном индустриальном и рыночном обществе неизбежно и необходимо централизованное государственное управление.
Обе силы – государство и рынок – парализуют творческие коллективные силы этносов, сливают их в бесформенную и безумную массу однотипных людей, озабоченных только добычей денег. На таком фоне разговоры о многокультурности - очевидная профанация. За ними скрыта игра клановых этнических группировок буржуазии и бюрократии, борьба их за кусок пирога, за материальные блага и роль в управлении государством и бизнесом. В такой борьбе крайне мало подлинного этнического своеобразия и крайне много надуманных, никчемных и мелких вещей, которые раздуваются до конфликтов мирового масштаба. Люди всерьез обсуждают насколько антиарабской или проамериканской является третья серия фильма “Властелин Колец” (там силы зла представлены смуглолицыми людьми в масках, а силы добра белокурыми арийцами), является ли оскорбительным для американских негров уголовный процесс над чернокожим миллионером О.Дж.Симпсоном, и т.д. Как ни странно, но подобные конфликты способны вызвать жестокие столкновения и массовые протесты (процесс над Симпсоном сопровождался маршем протеста миллиона чернокожих мужчин на Вашингтон, организованным "Нацией Ислама"). А при этом люди не замечают, что утрачивают культурное своеобразие, особость, что нет больше никаких самобытных автономных культурных миров, а есть только штампы...
Общественная сила, противостоящая существующей системе, не должна себя ограничивать рамками представлений, созданных данной системой, но напротив, обязана выйти за эти рамки. Более того, непохоже, чтобы национальные конфликты вообще имели хоть какое-то мирное разрешение – практика говорит скорее об обратном. Обычными средствами разрешения межнационального конфликта в современном мире являются насильственная ассимиляция, депортации и геноцид. Поэтому нельзя мыслить и действовать используя категорию “национального”.
Разумеется, есть вещи, связывающие, например, русских, живущих во Владивостоке и Москве. Прежде всего язык (тоже подвергшийся унификации), общая историческая память (какой бы ужасной она не была, она хранит в себе и много ценного). Эти вещи могут быть ценны для людей сами по себе и никто не вправе их насильственно разрушать. Но людей объединяют между собой и тысячи других связей. Например, жизнь по соседству, общие экономические и экологические проблемы, общие духовные запросы и личные интересы. Дружеские и профессиональные связи. И т.д. Так почему же общество должно создаваться на основе каких-то одних связей, в ущерб другим?
Задача в том, чтобы, сломав государственническое и буржуазное господство, восстановить автономную местную общину, связав ее с другими федеративными связями. Безусловно, этот процесс должен быть разрушительным для государства и "национального единства" в том виде, в каком оно сегодня существует (отождествление себя с централизованным государством и его интересами, с господством людей "титульной нации" в органах управления и т.д.). Только заменив все это свободным местным самоуправлением, дружественными равноправными, федеративными связями, можно восстановить полноту и целостность самобытной народной, этнической жизни. А с другой стороны открыть широкое пространство для творческого развития. Но это станет возможно только в том случае, когда местная культура будет вырвана из рук капиталистов и чиновников и передана в руки самих трудящихся. До тех пор, пока капиталисты и чиновники диктуют нормы и ценности повседневной жизни, заставляют людей служить себе, ни о какой свободе и торжестве местных интересов не может быть и речи.
Общины и союзы совершенно не обязательно могут создаваться на основе общих этнокультурных ценностей. Петр Кропоткин выделял три типа связей (союзов), на основе которых может существовать безгосударственное общество всеобщего самоуправления. Это, во-первых, союзы лиц, или коллективов, связанных общими производственными задачами - самоуправляемые синдикаты. Это, во-вторых, союзы по месту жительства – местные самоуправляемые общины. Это, в-третьих, самоуправляемые объединения людей по культурному принципу (от движения за культурное возрождение, или в поддержку и развитие местного языка, до общества филателистов). Например, местная территориальная община (коммуна) может иметь пестрый этнический состав, но в то же время те, кто ощущает важность развития этнической культуры, смогут параллельно создать свои союзы или общины. Само же свободное общество в этом случае представляет собой переплетение многочисленных самоуправляемых ассоциаций, согласовывающих между собой свои интересы. В таком мире нет места нациям. А, чтобы он возник, необходимо растворение наций, поглощение их местными общинами разных типов и их союзами.
Во главе движения против нации и государства должны встать творческие силы людей, объединенных в местные коллективы, и более не желающих подчинять свои мысли и действия привычному ходу событий. Но соединить вместе разъединенных сегодня, конкурирующих друг с другом людей, противопоставить их энергию национализму может лишь великая сила угнетенных и обездоленных всех наций. Сила стремления к социальному равенству.